На чаше весов. Следствие ведёт Рязанцева - Елена Касаткина

— А знаки при чём?

— Так что меня в цирк направило, да ещё и на шоу лилипутов.

— М-да, — Котов посмотрел на Ревина и улыбнулся. — Получается, зря вы в цирк ходили.

— Выходит, зря, — кивнула Рязанцева. — Хотя… А что с этим ездоком?

— Наездником, — поправил Котов. — Директор говорит, что в день убийства Рашит Айгумов в цирке не был, взял отгул. И, вообще, по описанию… В общем, нехороший он человек.

— Нехороший человек — это не преступление. Давай подробней. — Лена уставилась на кружок с буквой «Р».

— Судя по описанию коллег, Рашит Айгумов — заносчивый и самовлюблённый эгоист, по темпераменту — холерик, конфликтен, раздражителен, но наездник отличный, и лошадей любит, потому директор и прощает ему его несносный характер. Вот фото, взял из личного дела. — Виктор протянул снимок Рязанцевой.

— Он. Надо же. Всё-таки не зря меня судьба в цирк отправила. Видела я там этого джигита, когда с директором общалась. Как говорится, на ловца и зверь бежит. Только я сначала решила, что он с лилипутами на гастролях был, только теперь поняла — гастролировало шоу с лилипутами, остальные артисты продолжали участвовать в цирковых представлениях и из города никуда не выезжали. А где он сейчас? Ты его видел?

— Видел. В цирке он был, с лошадьми. Я не стал к нему подходить, Александр Васильевич же не велел раньше времени.

— Мне кажется, время настало. Хорошо бы выяснить, где он был, когда в Твери произошло убийство. Пора его допросить. Надо отправить фотографию Махоркину, пусть покажет пострадавшей. И Козявиных заодно, что-то должно связывать этих женщин — мотив у Айгумова должен быть общий. А что, если тверская пострадавшая была его любовницей.

— Зачем ему так далеко любовницу заводить? Здесь, что ли, женщин мало? — засомневался Олег.

— Не забывай, что циркачи по всей стране разъезжают, подолгу живут в разных городах и вполне естественно заводят себе любовниц, — ответил Котов.

— Для кого это естественно? — Лена с удивлением посмотрела на Виктора.

— Для циркачей, Елена Аркадьевна, для циркачей.

Глава пятая

Вера Смолина лежала в отдельном боксе. Белые стены угнетающе действовали на Махоркина, лекарствами пахло даже в вестибюле, отчего сразу заболела голова.

Они были абсолютно разными. Светлые, спутанные, разбросанные по подушке волосы женщины, напоминали голову медузы Горгоны, но лицо… Лицо было ангельским. Про таких женщин не говорят «красивая», про таких говорят — «милая». Даже в таком состоянии Вера Смолина была невероятно притягательно-женственной, чем резко отличалась от Тамары Козявиной.

Севрюгин пододвинул стул к кровати и учтиво предложил:

— Присаживайтесь, я тут возле окна постою.

Лицо женщины оставалось безучастным. Врач выделил им всего десять минут, и необходимо было, как можно быстрее разговорить её.

Махоркин начал без лишних предисловий:

— Вера Васильевна, у нас есть к вам несколько вопросов, постарайтесь ответить на них, это поможет нам найти преступника.

Махоркин достал телефон. Вчера Рязанцева прислала ему фотографии Тамары и Фёдора Козявиных. Махоркин поднёс телефон к лицу Веры.

— Посмотрите внимательно, вам знакомы эти люди?

Женщина перевела взгляд с потолка на дисплей телефона.

— Нет, — тихо произнесла Смолина. — Первый раз вижу.

Махоркин перелистнул и на экране крупным планом показалось лицо Рашита Айгумова.

— Может этот человек вам знаком?

— Нет, — так же коротко ответила женщина.

— Вера Васильевна, как по-вашему, кто мог это сделать? Есть у вас какие-нибудь предположения? — уже не надеясь на удачу, на всякий случай спросил Махоркин. Женщина отрицательно покачала головой, всё так же глядя в потолок. — Подумайте, может быть, вы кого-то ненароком обидели, или кто-то вам завидовал?

— Кого я могла обидеть? И завидовать особо нечему, живём как все вокруг.

В дверь заглянула медсестра:

— Десять минут вышло, пора капельницу ставить, закругляйтесь.

— Да, да, — засобирался Махоркин, — мы уже закончили.

— Стойте. — Смолина приподнялась. — Я знаю, кто.

— Говорите, Вера. — Махоркин взял женщину за руку.

— Ко мне приставал Уточкин, он в соседнем подъезде живёт. Однажды подкараулил меня, когда я от врача выходила, стал лапать, ну хватать за разные места, а я уже с животом, на седьмом месяце была, еле отбилась, сказала, что мужу расскажу. Он и раньше ко мне клеился, в любви объяснялся, но я не обращала внимания, он же того…

— Что значит того?

— Ну больной на голову, с детства. Я ему пригрозила, но мужу говорить не стала. Уточкин ко мне больше не приставал, я и забыла про него. Только сейчас вспомнила, когда вы спросили, не обидела ли я кого. Он ведь тогда мне кинул: «пожалеешь, сука», только я значения этим словам не придала.

* * *

Артём Уточкин любил комиксы. К ним он пристрастился в девяностых. Кто-то выбросил два журнала с картинками в мусорный бак, и они наверняка бы сгнили в общей куче отбросов и нечистот, если бы не он. Уточкин подарил им новую жизнь. Мать, тщетно пытающаяся приучить мальчика к чтению книг, находку не одобрила.

— Бусурманское развлечение. Текста кот наплакал, картинки дурацкие, где ты их взял?

— Мне Петька Шляпин подарил, — соврал Артём и спрятал брошюры под подушку.

Читать. Ещё чего! Что за бессмысленное занятие. Фильмы — ещё куда ни шло. Но пялиться в книгу, какой смысл, если то, что описано на двадцати листах, можно увидеть на одной картинке. Перед сном Артём доставал припрятанную находку и рассматривал забавные картинки, на которых супергерой спасал мир от злодеев. По ночам ему снились удивительные истории, в которых этим героем был он — Артём Уточкин.

В школе готовились к Новому году, классная объявила — будет костюмированная вечеринка, всем придумать и смастерить себе к празднику костюм. Ребят, считающих себя уже взрослыми для подобных забав, такая идея вряд ли могла обрадовать, но возражения не принимались — кто придёт без костюма, получит неуд за поведение и будет все каникулы отрабатывать в школьной библиотеке, протирая пыль с полок и книг. В раздевалке одноклассники возмущались, называя классную старой маразматичкой, радовался только Артём. Наконец-то все узнают, кто скрывается под маской супермена.

Создание костюма не потребовало много времени. Синее спортивное трико от долгой носки немного вытянулось на коленках, но было почти впору. Артём подтянул брюки повыше, достал из ящика с бельём завалявшиеся с лета ярко-оранжевые плавки, надел их поверх трико и подпоясался ремнём. Посмотрел в зеркало — похоже. Нужен был ещё красный плащ. Артём почесал затылок и полез в шкаф. Ага, вот кое-что подходящее! На вешалке красным полотнищем висела мамина юбка. Всё равно лежит без дела, последний раз мать надевала её, кажется, на Восьмое марта, с тех пор вещь пылилась в шкафу. Недолго думая, Артём снял её с вешалки и осмотрел со всех